Левый рукав демонстративно загнут и скреплен булавкой. Любой, увидевший меня в этот момент, поймет, что я ветеран американской армии, доблестно сражавшийся где-нибудь во славу Америки. Пока я шел через весь центр города, нужно было видеть лица американских мальчишек, провожающих меня восхищенными взглядами. Нужно было видеть это уважение и почитание на лицах взрослых. Я даже почувствовал, что немного разволновался. Будь проклят этот Горбачев. Ведь в нашей стране ветеранов уважали не меньше, если не больше американских. А теперь нас называют оккупантами, презирают и не считают за людей. Нужно было попасть в Америку, чтобы почувствовать эту разницу.
Вокруг тела у меня обмотан небольшой пояс, на котором держится длинная рыболовная леска.
Кисточки свои я оставил в гостинице. Когда нет левой руки для балансировки, правой пользоваться сложнее. Но можно. В карманах у меня еще несколько разных приспособлений для предстоящего дела. И направляюсь прямо к этому «Варвику». Уже седьмой час вечера, и мой «клиент» должен быть в гостинице. Его лицо я помню очень хорошо, перепутать я не могу, иначе меня не держали бы на этой работе. И тем более не платили бы столько денег.
Я иду по Валню-стрит, широко махая правой рукой. Полицейские отдают мне честь, продавцы улыбаются. Надеюсь, никто из них не догадается заговорить со мной. В магазине театральных принадлежностей я раздобыл некоторые вещи, и теперь любой, заглянувший ко мне в рот, увидит, что я еще и немой. А это очень важно для такого незнайки, как я. Все-таки нужно учить иностранные языки.
На Семнадцатую улицу я вступаю уже в семь двадцать вечера. И хотя я по-прежнему шагаю и улыбаюсь встречным прохожим, я успеваю заметить стоящие у гостиницы автомобили, людей, сидящих в них, рассыпанных по всей улице громил, чуть движущиеся занавески, за которыми скрываются охранники. Проходя мимо двух машин подряд, я незаметно бросаю в их бензобаки простые американские презервативы, наполненные марганцем и еще другим порошком для ускорения реакции. Каким именно, я не скажу, иначе можно будет просто взрывать автомобили на улицах. После этого я подхожу к отелю «Варвик». Нужно видеть, как смотрят мимо меня и сквозь меня все охранники. Я инвалид, человек без руки, получеловек. По их мнению, я не могу представлять никакой опасности. А вот американцы, наоборот, всячески подчеркивают мне свое уважение. Стоило мне только зайти в отель «Варвик», пройдя мимо многочисленных охранников, как ко мне подскочил портье.
– Что вам нужно, сэр? – видимо, спросил он меня. Я показываю ему свой обрубок во рту и знаками прошу отвести меня в кафе. Он, кажется, понял, ведет меня в кафе на втором этаже. Всюду видны морды охранников. Портье что-то говорит официанту, и тот приносит чашечку кофе. Все-таки плохо, что я не знаю английского языка.
Через полчаса начнутся взрывы, если я правильно рассчитал время. Значит, у меня есть небольшая фора. Теперь мне нужно войти в лифт. Конечно, в лифте никто не ездит. Там же нельзя спрятаться. Спокойнее. Укрепляю свои мешочки по краям верхней плиты. В нужный момент эффект будет поразительный. Ох как трудно работать одной правой. Хорошо, что у меня есть такой крепкий ремень, на котором я могу повиснуть. Поправляю форму, выхожу на последнем этаже. В конце коридора еще двое охранников. Они нашпиговали своими людьми гостиницу. На меня эти ребята только бросают взгляд и сразу отворачиваются. Конечно, ведь инвалид не может быть опасным. Самые лучшие номера всегда бывают на последнем этаже. Это я знаю хорошо. И в этом сюите, конечно, живет мой «клиент». Этим двоим и в голову не придет, что внизу многочисленная охрана могла пропустить убийцу. Здесь они чувствуют себя спокойно. Я подхожу к ним вплотную. Действительно смешно. Что может сделать безрукий инвалид против откормленных боровов? Сейчас посмотрим. Для этого достаточно небольшого баллончика с усыпляющим газом. Или слезоточивым. Я не знаю, что внутри, но оба падают на пол, задыхаясь и кашляя. Удары по голове их же оружием довершают картину.
Теперь нужно втащить обоих в номер. Можете представить, как трудно тащить их одной рукой. Внизу идет совещание, нужно торопиться. С баллончиком мне, конечно, повезло, их продают в Америке на каждом шагу. Но везет обычно думающим и дерзающим. Дуракам везет редко, это только в пословице так говорится, что им всегда везет.
Теперь рыболовной леской связываю им руки, ноги, так, чтобы они не могли развязаться. Проверяю аварийный выход наверх, по пожарной лестнице. Он, конечно, открыт. Смотрю на часы. Еще есть пять минут времени. Что самое глупое в охране любого важного лица? Оружие его охранников. Посторонних, чужих, незнакомых гостей проверяют очень тщательно на выявление оружия, забывая, что ловкий человек вполне может отнять оружие у охранника. Это как атомная бомба, которая, взорвавшись, разрушает не только территорию противника, но и своей радиацией уничтожает собственную землю. Самая большая опасность в таких охраняемых объектах – оружие самих охранников. Достаточно им завладеть и можно смело проводить пешку в ферзи. Одного удара для этого вполне достаточно. Но на один удар я не рассчитывал. Нужно быть дилетантом, чтобы рассчитывать на случай. Я рассчитываю на целую цепь событий, которые сам подготовил и спланировал.
Достав оружие охранников, проверяю его и жду у лифта, уже бросив рядом с ним свой последний мешочек. Через минуту все начнется. Никогда больше не буду браться за работу в другом государстве. Это трудно и неудобно. Я привык к своему протезу, и теперь мне неудобно с одной правой рукой. Но зато какое это прекрасное алиби! Нарочно не придумаешь.
Внизу, наверно, идет совещание. Интересно, кто здесь собрался? Такого количества охранников я давно не видел. Можно подумать, что здесь заседают сразу несколько президентов ведущих европейских стран. Хотя, я думаю, их охрана работает немного получше этих безмозглых громил.
Гремит взрыв. Крики, паника. На улице раздается еще один взрыв. Заработали лифты. Так, это уже лучше. Если на улице гремят взрывы, куда уведут моего «клиента»? Правильно, в лифт, и в его охраняемый номер. А в соседнем лифте уже начался пожар. Туда никто больше не зайдет. Еще один, «мой» лифт стоит на моем этаже, куда я его вызвал, после того как убрал тела охранников. Простая деревянная прищепка не дает ему возможности уехать вниз. Остается только третий лифт, не забывайте, в первом я побывал, и он теперь сильно дымит.
Кстати, сработал и мой последний мешочек, в коридоре тоже появился сильный дым. Пока противопожарные краны на потолках не срабатывают. Дым стелется по полу. Успеваю подбежать к запасной, «пожарной» двери и открыть ее. Теперь все готово.
Мой «клиент» появляется на этаже в сопровождении сразу трех охранников. Они меня мало интересуют. Мне нужен только один точный выстрел в лоб. С расстояния в пять метров трудно промахнуться. Они спешат, даже не обращая на меня внимания. Стараются спасти своего «шишку». В последний момент вижу его затравленные старческие глаза. Он, видимо, уже знает свою судьбу. Встречаюсь с его глазами и понимаю – все знает. Кажется, он даже понял, что я буду его убийцей. Охранники даже не смотрят на однорукого ветерана. Поднятая правая рука, выстрел прямо в лоб. Одного выстрела вполне достаточно. Он дернулся и падает на руки своих охранников. Пока они пытаются что-либо сообразить, я уже в лифте, отцепляю прищепку. Что, вы думаете, я делаю? Нажимаю первый этаж? Ни за что на свете. Они наверняка уже передали по своим рациям вниз, чтобы меня задержали. Или пристрелили, что, впрочем, одно и то же.
Я нажимаю кнопку этажом ниже. И тут же выхожу из лифта, посылая его вниз. Слышу, как бегут по лестнице двое охранников моего «клиента». Торопятся меня схватить. После чего я спокойно поднимаюсь вверх, на тот самый этаж, где я пристрелил своего «клиента», и ухожу по пожарной лестнице. Представить в этот момент, что я могу вернуться к месту убийства, да еще на тот самый этаж, – невозможно. Для этого нужно быть немного психологом.